В день смерти Василия Уткина уволивший его в 2016 году телеканал Матч ТВ прервал эфир и собрал в студии сотрудников канала. Которые не только говорили сообразные ситуации слова, но и не стеснялись свое

Вайль и Генис когда-то разделяли эзопов язык и иронию: «Опасность иронии 60-е обнаружили, когда поняли, что ее нельзя расшифровать, как это можно было сделать с эзоповым языком. Иронией автор маскирует незнание того, что он мог бы сказать напрямую. Когда автору нечего сказать, он иронизирует» (с). Сегодня прежней разницы между И. и ЭЯ нет. Объединенный жанр позволяет достучаться только до тех, кто различает полутона и считает это важным. Но не факт, что это работает в 21 веке. Популярность политического анекдота умерла вместе с уходом былой популярности жанра анекдота. А многие (хотя и не все) былые мастера жанра к концу жизни следовали по крайне причудливой (выражаясь ЭЯ) траектории. От Марка Захарова до Задорнова. Да, ЭЯ оставляет у автора ощущение высказанности и выслушанности. А у его аудитории – неодиночества и тимбилдинга. В отдельных случаях – иллюзию расширения границ дозволенного. Но особой опасности для своей главной мишени – тех, кто не склонен улавливать оттенки – он не несет. Возможно, это не сугубо внутренний тренд. В мире – и в политике, и в сериалах – сейчас эпоха фриков. Выглядеть смешным – больше не признак слабости. Хотя сами объекты иронии это не всегда понимают. И по привычке сконцентрированы на запрете неопасного. В расчете на то, что именно это решит все проблемы