Сергей Довлатов об одежде в СССР, 1981

Советские люди одеваются из рук вон плохо. Исключение составляет молодёжь в больших городах, а также небольшой процент интеллигенции. Крестьянство носит брезентовые робы и грубые сапоги. Городское население в провинции одето столь же мрачно. Партийные функционеры, крупные чиновники и генеральские жёны одеваются, по их мнению, роскошно, но безвкусно. Жёны крупного офицерства до нынешнего времени украшают себя чернобурыми лисицами и прочим многострадальным зверем. Деревенские женщины своей экипировкой почти неотличимы от мужей. Детская одежда поражает тусклыми расцветками и безрадостными, унылыми фасонами. При этом именно в Союзе одежде придаётся колоссальное значение. Гардероб человека жёстко определяется его положением. В основе этого явления лежит армейский принцип: офицерскому званию соответствует диагоналевая гимнастёрка, генеральскому чину — шинель цвета небесной лазури. Встречать по одёжке здесь считается абсолютно естественным. Чего-чего, а уж этого в Соединённых Штатах нет. Судить там о благосостоянии человека по его гардеробу невозможно. Я вспоминаю послевоенную советскую школу. В нашем классе было около пятидесяти мальчишек. Всех нас заставили остричься под машинку. Мы стали одинаковыми, как новобранцы. Мы носили тёмные брюки, курточки и белые рубашки. Если кто-нибудь выделялся, это раздражало и служило поводом для нареканий. «Быть как все» — это правило насаждается в советской школе ежечасно на протяжении всех лет учёбы. Выделяешься — значит, много думаешь о себе, значит, презираешь коллектив, стремишься подражать тлетворному Западу. Через несколько лет ввели единую форму для учащихся, и мы стали ещё более одинаковыми. Мышиного цвета брюки и курточки превращали нас в унылый табунок. Военного типа фуражки делали похожими на оловянных солдатиков. Шли годы, я превратился в студента Ленинградского университета. В эти годы борьба с низкопоклонством перед Западом достигла апогея. Газеты и журналы пестрели карикатурами на стиляг, любителей джаза и абстракционизма. Патрули народной милиции арестовывали юношей и девушек в заграничной одежде. Узость брюк неопровержимо свидетельствовала об узости мыслей. Длинноволосых парней насильственно стригли. Студенческая молодёжь одевалась довольно бедно. Тем не менее каждый старался разнообразить свой внешний облик. Появились умельцы, которые шили брюки, отдалённо напоминавшие американские джинсы. Белые рубашки перекрашивались в яркие цвета. Работники деканата смотрели на это подозрительно. Студенческая пресса жестоко критиковала невинных щеголей и щеголих Кампания борьбы с низкопоклонством постепенно утихла. В газетах запестрели статьи о развитии лёгкой промышленности, в стремлении хорошо одеваться перестали усматривать идеологическую диверсию. Но магазины оставались пусты. Грубая и мрачная скороходовская обувь распугивала покупателей. Ядовито-зелёные шляпы вызывали оскомину. Охота за модными тряпками приобретала черты детектива. Интеллигентные дамы устанавливали контакты с фарцовщиками, готовы были в любой момент ехать на край города и платить немыслимые деньги. Пределом человеческих мечтаний стала дублёнка. За это тяжёлое и грубоватое пальто фарцовщики брали огромные деньги. Обладание кожаным пиджаком стало свидетельством достойного жизненного уровня, знаком принадлежности к элите. Об этом приобретении задумывался любой уважающий себя кандидат наук.